II
Хотя я не был коммивояжером, тем не менее моя фирма, в которой я служил,
отправила меня осенью в путешествие, и Снап остался вдвоем с квартирной
хозяйкой. Они не сошлись характерами. Он ее презирал, она его боялась, оба
они ненавидели друг друга.
Я был занят сбытом проволоки в северных штатах. Получавшиеся на мое имя
письма доставлялись мне раз в неделю. В этих письмах моя хозяйка постоянно
жаловалась мне на Снапа.
Прибыв в Мендозу, в Северной Дакоте, я нашел хороший сбыт для проволоки.
Разумеется, главные сделки я заключал с крупными торговцами, но я
потолкался среди фермеров, чтобы получить от них практические указания, и
таким образом познакомился с фермой братьев Пенруф.
Нельзя побывать в местности, где занимаются скотоводством, и не услышать
о злодеяниях какого-нибудь лукавого и смертоносного волка. Прошло то время,
когда волки попадались на отраву. Братья Пенруф, как и все разумные ковбои,
отказались от отравы и капканов и принялись обучать разного рода собак
охоте на волка, надеясь не только избавить окрестности от врагов, но и
позабавиться.
Гончие собаки оказались слишком добродушными для решительной борьбы,
датские доги - чересчур неуклюжими, а борзые не могли преследовать зверя,
не видя его. Каждая порода имела какой-нибудь роковой недостаток. Ковбои
надеялись добиться толку с помощью смешанной своры, и когда меня пригласили
на охоту, я очень забавлялся разнообразием участвовавших в ней собак. Было
там немало ублюдков, но встречались также и чистокровные собаки - между
прочим, несколько русских волкодавов, стоивших, наверно, уйму денег.
Гилтон Пенруф, старший из братьев, необычайно гордился ими и ожидал от
них великих подвигов.
- Борзые слишком тонкокожи для волчьей охоты, доги - медленно бегают, но,
увидите, полетят клочья, когда вмешаются мои волкодавы.
Таким образом, борзые предназначались для гона, доги - для резерва, а
волкодавы - для генерального сражения. Кроме того, припасено было две-три
гончих, которые должны были своим тонким чутьем выслеживать зверя, если его
потеряют из виду.
Славное было зрелище, когда мы двинулись в путь между холмами в ясный
октябрьский день! Воздух был прозрачен и чист, и, несмотря на позднее время
года, не было ни снега, ни мороза. Кони ковбоев слегка горячились и раза
два показали мне, каким образом они избавляются от своих седоков.
Мы заметили на равнине два-три серых пятна, которые были, по словам
Гилтона, волками или шакалами. Свора понеслась с громким лаем. Но поймать
им никого не удалось, хотя они носились до самого вечера. Только одна из
борзых догнала волка и, получив рану в плечо, отстала.
- Мне кажется, Гилт, что от твоих волкодавов мало будет толку,- сказал
Гарвин, младший из братьев.- Я готов стоять за маленького черного дога
против всех остальных, хотя он простой ублюдок.
- Ничего не пойму! - проворчал Гилтон.- Даже шакалам никогда не удавалось
улизнуть от этих борзых, не то что волкам. Гончие - также превосходные -
выследят хоть трехдневный след. А доги могут справиться даже с медведем.
- Не спорю,- сказал отец,- твои собаки могут гнать, могут выслеживать и
могут справиться с медведем, но дело в том, что им неохота связываться с
волком. Вся окаянная свора попросту трусит. Я много бы дал, чтобы вернуть
уплаченные за них деньги.
Так они толковали, когда я распростился с ними и уехал дальше.
Борзые были сильны и быстроноги, но вид волка, очевидно, вводил ужас на
всех собак. У них не хватало духа помериться с ним силами, и невольно
воображение переносило меня к бесстрашному щенку, разделявшему мою постель в
течение последнего года. Как мне хотелось, чтобы он был здесь! Неуклюжие
гиганты получили бы руководителя, которого никогда не покидает смелость.
На следующей моей остановке, в Бароке, я получил с почты пакет,
заключавший два послания от моей хозяйки: первое - с заявлением, что "эта
подлая собака безобразничает в моей комнате", другое, еще более пылкое,- с
требованиям немедленного удаления Снапа.
"Почему бы не выписать его в Мендозу? - подумал я.- Всего двадцать часов
пути. Пенруфы будут рады моему Снапу".
III
Следующая моя встреча с Джинджерснапом вовсе не настолько отличалась от
первой, как можно было ожидать. Он бросился на меня, притворялся, что хочет
укусить, непрерывно ворчал. Но ворчанье было грудное, басистое, а обрубок
хвоста усиленно подергивался.
Пенруфы несколько раз затевали волчью охоту, с тех пор как я жил у них, и
были вне себя от неизменных неудач. Собаки почти каждый раз поднимали
волка, но никак не могли покончить с ним, охотники же ни разу не находились
достаточно близко, чтобы узнать, почему они трусят.
Старый Пенруф был теперь вполне убежден, что "во всем негодном сброде нет
ни одной собаки, способной потягаться хотя бы с кроликом".
На следующий день мы вышли на заре - те же добрые лошади, те же отличные
ездоки, те же большие сизые, желтые и рябые собаки. Но, кроме того, с нами
была маленькая белая собачка, все время льнувшая ко мне и знакомившая со
своими зубами не только собак, но и лошадей, когда они осмеливались ко мне
приблизиться. Кажется, Снап перессорился с каждым человеком, собакой и
лошадью по соседству.
Мы остановились на вершине большого плоскоголового холма. Вдруг Гилтон,
осматривавший окрестности в бинокль, воскликнул:
- Вижу его! Вот он идет к ручью, Скелл. Должно быть, это шакал.
Теперь надо было заставить и борзых увидеть добычу. Это нелегкое дело,
так как они не могут смотреть в бинокль, а равнина покрыта кустарником выше
собачьего роста.
Тогда Гилтон позвал: "Сюда, Дандер!" - и выставил ногу вперед. Одним
проворным прыжком Дандер взлетел на седло и стал там, балансируя на лошади,
между тем как Гилтон настойчиво показывал ему:
- Вон он, Дандер, смотри! Куси, куси его, там, там!
Дандер усиленно всмотрелся в точку, указываемую хозяином, затем, должно
быть, увидел что-то, ибо с легким тявканьем соскочил на землю и бросился
бежать. Друпие собаки последовали за ним. Mы поспешили им вслед, однако
значительно отставая, так как почва была изрыта оврагами, барсучьими
норами, покрыта камнями, кустарником. Слишком быстрая скачка могла
окончиться печально.
Итак, все мы отстали; я же, человек, непривычный к седлу, отстал больше
всех. Время от времени мелькали собаки, то скакавшие по равнине, то
слетавшие в овраг, с тем чтобы немедленно появиться с другой стороны.
Признанным вожаком был борзой Дандер, и, взoбpaвшиcь на следующий гребень,
мы увидели всю картину охоты: шакал, летящий вскачь, собаки, бегущие на
четверть мили сзади, но, видимо, настигавшие его. Когда мы в следующий раз
увидели их, шакал был бездыханен, и все собаки сидели вокруг него, исключая
двух гончих и Джинджерснапа.
- Опоздали к пиру! - заметил Гилтон, взглянув на отставших гончих. Затем
с гордостью потрепал Дандера: - Всетаки, как видите, не потребовалось
вашего щенка!
- Скажи пожалуйста, какая смелость: десять больших собак напали на
маленького шакала! - насмешливо заметил отец.- Погоди, дай нам встретить
волка.
На следующий день мы снова отправились в путь. Поднявшись на холм, мы
увидели движущуюся серую точку. Движущаяся белая точка означает антилопу,
красная - лисицу, а серая - волка или шакала. Волк это или шакал,
определяют по хвосту. Висячий хвост принадлежит шакалу, поднятый кверху -
ненавистному волку.
Как и вчера, Дандеру показали добычу, и он, как и вчера, повел за собой
пеструю стаю - борзых, волкодавов, гончих, догов, бультерьера и всадников.
На миг мы увидели погоню: без сомнения, это был волк, двигавшийся длинными
прыжками впереди собак. Почему-то мне показалось, что передовые собаки не
так быстро бегут, как тогда, когда они гнались за шакалом. Что было дальше,
никто не видел. Собаки вернулись обратно одна за другой, а волк исчез.
Насмешки и попреки посыпались теперь на собак.
- Эх! Струсили, попросту струсили! - с отвращением проговорил отец.-
Свободно могли нагнать его, но чуть только он повернул на них, они удрали.
Тьфу!
- А где же он, несравненный, бесстрашный терьер? - спросил Гилтон
презрительно.
- Не знаю,- сказал я.- Вероятнее всего, он и не видел волка. Но если
когда-нибудь увидит - бьюсь об заклад, он изберет победу или смерть.
В эту ночь вблизи фермы волк зарезал нескольких коров, и мы еще раз
снарядились на охоту.
Началось приблизительно так же, как накануне. Уже много позже полудня мы
увидели серого молодца с поднятым хвостом не дальше как за полмили. Гилтон
посадил Дандера на седло. Я последовал его примеру и подозвал Снапа. Его
лапки были так коротки, что вспрыгнуть на спину лошади он не мог. Наконец,
он вскарабкался с помощью моей ноги. Я показывал ему волка и повторял
"Куси, куси!" до тех пор, пока он в конце концов не приметил зверя и не
бросился со всех ног вдогонку за уже бежавшими борзыми.
Погоня шла на этот раз не чащей кустарника, вдоль реки, а открытой
равниной. Мы поднялись все вместе на плоскогорье и увидели погоню как раз в
ту минуту, когда Дандер настиг волка и рявкнул у него за спиной. Серый
повернулся к нему для боя, и перед нами предстало славное зрелище. Собаки
подбегали по две и по три, окружая волка кольцом и лая на него, пока не
налетел последним маленький белый песик. Этот не стал тратить времени на
лай, а ринулся прямо к горлу волка, промахнулся, однако успел вцепиться ему
в нос. Тогда десять больших собак сомкнулись над волком, и две минуты
спустя он был мертв. Мы мчались вскачь, чтобы не упустить развязки, и хоть
издали, но явственно рассмотрели, что Снап оправдал мою рекомендацию.
Теперь настал мой черед похваляться. Снап показал им, как ловят волков, и
наконец-то мендозская свора доконала волка без помощи людей.
Было два обстоятельства, несколько омрачивших торжество победы:
во-первых, это был молодой волк, почти волчонок. Вот почему он сдуру
бросился бежать по равнине. А во-вторых, Снап был ранен - у него была
глубокая царапина на плече.
Когда мы с торжеством двинулись в обратный путь, я заметил, что он
прихрамывает. - Сюда! - крикнул я.- Сюда, Снап!
Он раза два попытался вскочить на седло, но не мог.
- Дайте мне его сюда, Гилтон,- попросил я.
- Благодарю покорно. Можете сами возиться со своей гремучей змеей,-
ответил Гилтон, так как всем теперь было известно, что связываться со
Снапом небезопасно.
- Сюда, Снап, бери! - сказал я, протягивая ему хлыст.
Он ухватился за него зубами, и таким образом я поднял его на седло и
доставил домой. Я ухаживал за ним, как за ребенком. Он показал этим
ковбоям, кого не хватает в их своре. У гончих прекрасные носы, у борзых
быстрые ноги, волкодавы и доги - силачи, но все они ничего не стоят, потому
что мужество есть только у бультерьера. В этот день ковбои разрешили волчий
вопрос, что вы увидите сами, если побываете в Мендозе, ибо в каждой из
местных свор теперь имеется свой бультерьер.
